Валентин Кудинов: "В Удмуртии еще могут быть открыты крупные месторождения нефти"

Нефтяная отрасль стала основой экономической безопасности нашего государства. Но далеко не все тенденции, которые сейчас в ней наблюдаются, можно рассматривать со знаком плюс. Время задуматься, куда движется топливно-энергетический  комплекс?

Об этом мы беседуем с основателем «Удмуртнефти», доктором техническим наук, профессором, академиком РАЕН, сопредседателем территориального отделения  ЦКР Роснедра  по Удмуртской Республике Валентином Ивановичем Кудиновым.

- Валентин Иванович, как вы оцениваете ситуацию в нефтедобывающем комплексе Удмуртской Республики?

- Состояние и темпы развития нефтедобывающей отрасли я оцениваю как удовлетворительные. Ни плохие, ни хорошие, а именно удовлетворительные. Отмечу положительные и отрицательные моменты. Объем добычи нефти пусть медленно, но в последние годы растет. Созданы новые малые нефтедобывающие предприятия, эксплуатирующие небольшие месторождения, извлекаемые запасы которых оцениваются в 200-400 тысяч тонн. В таких крупных предприятиях, как ОАО «Удмуртнефть», ОАО «Белкамнефть», большое внимание уделяется вопросам повышения безопасности труда. Значительные средства выделяются на охрану окружающей среды и экологию.   

Тем не менее, есть и ряд отрицательных тенденций, которые могут оказать в будущем существенное негативное влияние на добычу нефти и экономику. Не на всех месторождениях обоснованно проводится форсированный отбор нефти, особенно на месторождениях с вязкой или высоковязкой нефтью. Практически во всех, без исключения, нефтедобывающих организациях республики крайне медленно идет бурение скважин на месторождениях.

Малые нефтедобывающие компании испытывают недостаток внимания как со стороны научного сообщества, так и со стороны государства. Я имею в виду и налоговое бремя - небольшие месторождения с малыми запасами государством приравнены к крупным. Это не совсем правильно. Сравните: с одной стороны, месторождение с запасами в 30-40 млн тонн, а с другой - 300-400 тыс. тонн. Совершенно разная экономика, при этом, к примеру, и в том, и в другом случае необходимо вкладывать значительные финансовые средства в развитие инфраструктуры. Но самая большая проблема – это почти полное отсутствие геологоразведочных работ по приросту запасов нефти и газа. Фактически в настоящее время мы поедаем ранее открытые запасы нефти и газа и совершенно не занимаемся их приростом.

- Вы сказали, что объем добычи нефти пусть медленно, но растет. Следует ли отсюда вывод, что рост мог бы быть быстрее?

- Рост добычи нефти мог быть выше за счет ввода в эксплуатацию новых месторождений, интенсификации разбуривания и внедрения новых технологий на старых месторождениях, которые позволили бы увеличить нефтеотдачу за счет внедрения новых методов воздействия на залежи нефти. Отмечу, что в Удмуртии ведут хозяйственную деятельность 11 нефтедобывающих компаний, из которых 9 небольшие. Мы регулярно рассматриваем на заседаниях территориального отделения  ЦКР Роснедра  по Удмуртской  Республике научные обоснования разработки их месторождений. Следует отметить, что практически все они ведут добычу нефти в основном из ранее пробуренных разведочных скважин, а их задача – бурение эксплуатационных скважин на этих месторождениях и ввод в эксплуатацию. Однако буровые работы ведутся в недостаточных объемах.

- Ежегодно нефтедобывающие компании, работающие в республике, инвестируют в природоохранную деятельность очень существенные средства. Оценочно по всем компаниям около 1 млрд рублей. Насколько их экологическая политика эффективна и адекватна производственной активности?

- Если вспомнить начало развития нефтяной отрасли (70-е годы прошлого века), то ситуация с охраной окружающей среды была достаточно сложной. В 73-74 годы мне пришлось создавать объединение, положившее начало ОАО «Удмуртнефть», вводить новые месторождения. Когда я впервые приехал на Киенгоп, там была большая замазученность территории, простаивало 90 ранее пробуренных скважин из-за отсутствия специалистов, бригад, техники. Дороги в осеннюю распутицу были разбиты. Охрана окружающей среды была на втором месте, на первом – добыча нефти. Такая ситуация была характерна не только Удмуртии, а и в целом СССР до середины 80-х годов. Тем не менее, «Удмуртнефть» всегда уделяла большое внимание вопросам экологии и охраны окружающей среды. Те средства, которые в настоящее время направляются на экологию, оправданы. Рельеф местности в республике таков, что любая авария, любой разлив нефти, разрыв резервуаров, порыв внутрипромысловых нефтепроводов особенно вблизи рек, родников и иных водных объектов может привести к экологической катастрофе. И эти вложения адекватны той хозяйственной деятельности, которую ведут нефтяники. Индикатор очень прост – информация. Подробности любого инцидента сразу же становятся известны надзорным органам, СМИ, общественности. И я думаю, что вы не сможете вспомнить, чтобы в нефтяной отрасли произошла авария или инцидент с серьезными последствиями для экологии за весь период разработки нефтяных месторождений нефти в Удмуртии.

- Одна из проблем, которую придется решать нефтяникам – это утилизация (до 95%) извлекаемого попутного нефтяного газа. Есть мнение, что для многих месторождений это экономически нецелесообразно. Насколько это соответствует действительности и каковы пути решения этой проблемы?

- Здесь основная проблема заключается в том, что все месторождения Удмуртии уникальны. В каждом нефтяном регионе имеются свои особенности, где-то наблюдается большое содержание парафинов, в другом многопластовость или наличие газовых шапок. В Удмуртии присутствуют все осложняющие факторы: высокая вязкость нефти, многопластовость, разобщенность, карбонатные коллекторы, газовые шапки, водоплавающие зоны и другие. При этом на месторождениях в республике в составе  попутного нефтяного газа доля азота доходит до 70%. Калорийность нашего газа можно сравнить с калорийностью березовых дров. На крупных месторождениях - Чутырском, Киенгопском, Мишкинском и других - извлекаемый попутный нефтяной газ используется на установках подготовки нефти.  На небольших месторождениях с низким газовым фактором и при малых объемах добычи нефти утилизация низкокалорийного газа экономически нецелесообразна. Поэтому постановление правительства, в соответствии с которым к 2009 году нефтедобывающим компаниям необходимо решить вопрос утилизации до 95 извлекаемого попутного газа, для Удмуртии становится непростой задачей. Особенно на небольших по запасам и объемам добычи нефти и газа месторождениях.

- В марте из уст министра природных ресурсов РФ Юрия Трутнева прозвучала следующая информация: «На протяжении последних трех лет государственные инвестиции в геологоразведку ежегодно возрастают. Например, финансирование работ по углеводородному сырью увеличивалось каждый год в полтора раза – с 3,3 млрд рублей в 2004 году до 9,3 млрд в 2007». А что происходит в республике в плане прироста сырьевой базы?

- Это острая проблема не только для Удмуртии, но и для России в целом. Мы поедаем свои запасы нефти. Нормальным считается положение, когда при существующих объемах добычи открытых, утвержденных и подготовленных извлека-емых запасов нефти хватит на сорок лет. То есть, добывая 10 млн тонн в год, необходимо иметь извлекаемых запасов – 400 млн тонн. За последнее десятилетие прирост составил около 6 млн тонн нефти, но и это произошло в основном за счет пересчета ранее разведанных запасов, то есть фактически на бумаге. Геологоразведочные работы практически не ведутся, новых открытий нет.

А все началось с отмены налога на восполнение минерально-сырьевой базы (ВМСБ). Законодатели решили, что это обычная хозяйственная деятельность, которой должны заниматься сами нефтяники и инвесторы. Теоретически это так, но на практике собственники и топ-менеджмент нефтедобывающих компаний не хотят вкладывать средства в геологические изыскания. Им достаточно того, что уже есть. Усугубляет ситуацию то, что до сих пор законодательно не решен вопрос «наследования недр». Открытие месторождения не дает автоматически право на их разработку. Оно должно быть выставлено на конкурс, в котором первооткрыватель участвует на общих основаниях. Более того, если в процессе эксплуатации месторождения выяснится, что его площадь несколько больше первоначально определенной, недропользователь не может вести бурение скважин пока не получит дополнительно решение. Но даже в лучшем случае разрешительный процесс может растянуться на годы. В худшем случае уточненные участки могут быть выставлены на конкурс.

Теперь о цифрах. Министр называет 9,3 млрд рублей. Много это или мало? Нефтяная отрасль капиталоемка. Названных средств достаточно всего лишь на бурение 70-80 разведочных скважин. Разве это объемы для России? В свое время , когда в СССР имела место активная геолого-разведочная деятельность, только в Удмуртии мы бурили до 100 разведочных скважин в год!

- С чем, на ваш взгляд, связана подобная политика? Ведь от темпов развития нефтяной отрасли напрямую зависит ситуация в иных отраслях экономики?

- Мне кажется, речь идет, как минимум, об отсутствии объективной информации. Приведу пример. Почти четыре года назад американцы в СМИ под видом критики распространили информацию о том, что мы используем неправильную методику оценки запасов нефти, в результате чего они, мол, в России занижены, как минимум, в три раза. Я думаю, что кто-то в Москве решил – «Ого! Оказывается, запасов много! Зачем тратить лишние средства на ВМСБ!» А по существу, это информационная спекуляция, цель которой - сформировать у ответственных лиц мнение, что геологоразведочной деятельностью заниматься не следует. Эта практика имеет далеко идущие последствия. Мы можем отстать лет на десять и более. Даже в советское время, когда были отлажены все процессы, на открытие и ввод месторождения в планомерную разработку уходило в среднем лет семь! А сейчас и десятью годами не обойтись. Да еще вспомним Лесной и Земельный кодексы, которые являются тормозом как для малых, так и для крупных нефтедобывающих компаний. Только на отвод земли уходят годы!

- Известно, что в Удмуртии остались трудноизвлекаемые запасы нефти. Нефть вязкая. Нужны новые технологии. Какие?

- С проблемой добычи трудноизвлекаемой, вязкой нефти, которая сейчас приобретает особую остроту для большинства нефтедобывающих компаний не только в России, но и в мире, мы столкнулись еще в 70-е, когда шло создание нефтяной отрасли в республике. Как добывать такую нефть, никто тогда не знал. Удмуртия стала своеобразным полигоном для отработки новых технологий. В те годы мы начали разработку Чутырского и Киенгопского месторождений. Проекты  нам составил куйбышевский институт Гипровостокнефть. Вскоре стало ясно, что проект надо менять, поскольку он был составлен без учета осложняющих факторов, имеющихся на месторождениях Удмуртии. Но нас никто не стал слушать – говорили, что ведущий институт не может ошибаться. Только после моего обращения к министру нефтяной и газовой промышленности СССР Шашину Валентину Дмитриевичу было получено разрешение на апробацию новых технологий. Мы изменили сетку бурения скважин, систему воздействия на залежи и начали разработку. В 1976 году вместе с ученными ВНИИ создали и внедрили на Мишкинском месторождении метод термополимерного заводнения, позволяющий повысить конечное нефтеизвлечение на 30% в сравнении с заводнением.

На Гремихинском месторождении нами созданы и внедрены принципиально новые, не имеющие аналогов в мировой нефтяной практике, термические технологии воздействия на пласт. Вода в пласт закачивалась перегретой до 2600С. Было найдено решение снижения тепловых потерь при доставке теплоносителя в пласт. Стоимость комплекта насосно-компрессорных труб американского и японского производства была равна стоимости бурения скважин. Решили сделать сами. В качестве теплоизолятора стали применять базальтовое супертонкое волокно. Создали в Воткинске соответствующий цех, который до сих пор является  для России единственным и уникальным. В процессе промышленного внедрения мы выяснили, что себестоимость добычи высоковязкой гремихинской нефти оказалась ниже себестоимости добычи легкой нефти на Киенгопе. Но главное – эта технология позволяла довести коэффициент извлечения нефти с 25 до 43%.

К сожалению, работы по развитию этих технологий и созданию новых были свернуты после того, как собственником «Удмуртнефти» стал ТНК-BP. Надежды на западного инвестора (нам тогда говорили, что он будет вкладывать средства в развитие новых технологий, модернизацию производства) себя не оправдали.

Сложность применения и апробации новых технологий в нефтяной отрасли связана с тем, что их положительный или отрицательный эффект может проявить себя только через несколько десятков лет. Те технологии, которые мы применяли, зарекомендовали себя. Только на Грeмихинском месторождении можно добыть дополнительно 9 млн тонн нефти, если снова вернуться к активному применению термических технологий.

Мы вернули в Россию технологию горизонтального бурения скважин, которая была разработана у нас в России, а применялась на Западе. Нами создана, запатентована и находит широкое применение технология бурения боковых горизонтальных стволов в отработанных (обводненных) скважинах с получением дебитов в 4-5 раза больше, чем в вертикальных скважинах.

- В Татарстане создается нефтехимический кластер. А каковы перспективы развития нефтяного комплекса Удмуртии?

- В свое время в Удмуртии дебатировался вопрос о строительстве своего нефтеперерабатывающего завода. Если речь идет об обычной переработке нефти, то экономически целесообразно строить НПЗ мощностью не менее 2 млн тонн нефти в год. Это достаточно дорогостоящий проект, оценивающийся, как минимум, в 200 млн долларов США.

Другое дело, если при строительстве завода реализовать глубокую переработку нефти с выделением редкоземельных элементов. В частности, нефть, добытая на Гримихинском и Мишкинском месторождениях, содержит в промышленных объемах ванадий, цинк и гелий. Одна тонна ванадия, которую наша страна вынуждена покупать, на мировом рынке стоит более 10 тыс. долларов США. К сожалению, в нашей стране нет соответствующих промышленных технологий для выделения этих элементов из нефти. Однако я имел информацию, что такие технологии имеются в США, Венесуэле и Канаде.

 Участвуя в международном нефтяном симпозиуме, проходившем в канадском городе Калгари, мне удалось выйти на компанию, владеющую технологией глубокой переработки нефти с выделением ванадия и других редкоземельных элементов из нефти. Была достигнута договоренность о сотрудничестве. Но в дело вмешалась политика - нашим потенциальным партнерам объяснили, что передача соответствующих технологий русским чревата потерей позиций на рынке.

В настоящее время перспектив с нефтепереработкой в Удмуртии я не вижу. Имеющиеся в России нефтеперерабатывающие заводы загружены на 50-70%. Если же вернуться к вопросу с ванадием, то на Гримихинском и Мишкинском месторождениях уже наполовину запасы отобраны.

Перспективы нефтяной отрасли Удмуртской Республики заключаются в применении новых технологий воздействия на пласт и в активизации геологоразведочных работ. Перспективно глубокое бурение. В 90-е годы предприятие «Удмуртнефть» пробурило несколько скважин на девон. Недалеко от Глазова была пробурена разведочная скважина глубиной в 3 200 метров. Около села Пальники была пробурена скважина глубиной 2 200 метров. На границе села Сигаево была пробурена скважина глубиной  5 500 метров. Разность глубины залегания девона еще раз говорит о том, какие сложные геологические процессы протекали на нашей территории.

С учетом данных бурения глубоких скважин перспективы открытия девонской нефти в Удмуртии имеются. Последняя оценка прогнозных запасов нефти по Удмуртии с учетом бурения глубоких скважин оценивается учеными в 2 млрд тонн, а подтверждено на сегодня около 700 млн тонн нефти.

- Что бы вы хотели пожелать нефтяникам в преддверии профессионального праздника?

- Уважаемые нефтяники! Я хочу поблагодарить вас за ваш нелегкий труд, поздравляю с профессиональным праздником - Днем работника нефтяной и газовой промышленности. Желаю всем работникам отрасли и семьям крепкого здоровья, большой нефти, удачи, оптимизма и уверенности в завтрашнем дне, благополучия, счастья, всего самого доброго и, конечно, же новых открытий!